Газета "Новини медицини та фармації" Психиатрия (303) 2009 (тематический номер)

25 июля 1918 года Совнарком РСФСР (Советский Союз, как известно, тогда еще не существовал) утвердил Положение о государственной статистике. В Центральном статистическом управлении (ЦСУ), в центре и на местах были созданы отделы социальной статистики, которые регистрировали и обобщали сведения об уголовных, гражданских и административных правонарушениях, о беспризорных несовершеннолетних, алкоголизме, самогоноварении, абортах, проституции и т.п. Все вместе это тогда называлось моральной статистикой. В 1930 году в силу политических причин ЦСУ было реорганизовано, прекратился учет любых социальных явлений, была ликвидирована и моральная статистика. Восстановление в 1948 году Сталиным ЦСУ СССР не отразилось на судьбе моральной статистики, которая так и не была воссоздана в тоталитарном Советском Союзе в полном объеме.

Не имея адекватной социальной статистики, любое государство не может проводить эффективную социальную политику. Менеджмент, основанный на догадках и предчувствиях, не бывает успешным. Привычная для всего постсоветского пространства ведомственная статистика, как оказалось, далеко не всегда адекватна реалиям и процессам, происходящим в стране и обществе. Так, недавно проведенное сотрудниками Киевского международного института социологии вместе с группой украинских психиатров эпидемиологическое исследование выявило очевидную дефектность официальной медицинской статистики. К чести Минздрава Украины, статистические формы в этом отношении были модернизированы немедленно.

Не являясь специалистом в области науки о мозге и даже врачом-психиатром, я не могу и не хочу касаться сугубо медицинских аспектов психиатрии. Однако у этой научно-практической дисциплины есть сугубо специальный аспект, совсем не случайно названный социальной психиатрией. Тридцать тысяч психически больных наших сограждан, опекаемых системой Министерства труда и социальной политики, — это реалии украинской социальной психиатрии. Увы, далеко не всегда привлекательные.

Система интернатной психиатрической помощи архаична. Европейское государство начала ХХІ века обязано сделать эту систему более эффективной. Я отчетливо понимаю, что в данном конкретном случае мы далеко не всегда имеем дело с очевидными фактами из так называемой доказательной медицины. Если когда-нибудь подтвердятся догадки о неполной детерминированности психической деятельности человека, нам придется признать, что возможности научного познания ограничены в данном случае принципиально. Тем не менее, не понимая сегодня всех биологических (или любых иных) основ психической болезни, мы обязаны в рамках имеющихся у нас понятийных и материальных возможностей создать максимально приемлемые условия жизни для тех наших сограждан, которые страдают психическими болезнями.

Уважение к автономии индивида — ценность, которая является центральной в демократическом обществе. Каждый человек заинтересован в том, чтобы важные решения, влияющие на его жизнь, включая выбор медицинского лечения и социальной помощи, принимать самостоятельно, из чего вытекает: этот его выбор должны уважать не только врач или социальный работник, но и все окружающие.

Как мы знаем из истории, уважение к правам психиатрических пациентов существовало не всегда. Соответственно, социальная психиатрия является молодой дисциплиной.

Начало эры гражданских прав в США и Западной Европе имело свое влияние и на психиатрическую систему. На судебных процессах, инициируемых защитниками прав пациентов, повсеместно подчеркивалась необходимость того, чтобы потеря свободы в результате госпитализации происходила лишь в тех случаях, когда пациент вследствие душевной болезни представляет серьезную опасность для себя и окружающих его людей.

Не буду скрывать, столкнувшись с указанной проблематикой, я достаточно туманно представлял себе проблематику социальной психиатрии вообще и в Украине в частности. Чувство информационной неудовлетворенности заставило искать соответствующую литературу. Должен заметить, что ни на украинском, ни на русском языках я тогда ничего существенного на эту тему не нашел… Пока в мои руки не попала книга «История безумия в классическую эпоху» великого французского мыслителя Мишеля Фуко. Она поразила меня до глубины души и серьезно подкорректировала некоторые аспекты моего мировоззрения.

Все остальное, прочитанное на эту тему позднее, было лишь дополнением, обертонами в музыкальной фразе, посвященной психиатрии. Благодаря острой логике Фуко я узнал, так сказать, «теневую» сторону социальной психиатрии, о которой медики предпочитают не говорить вслух.

Сегодня для всех профильных специалистов становится очевидным: необходимо модернизировать социальную помощь, оказываемую нашим психически больным согражданам, сделать ее более разнообразной и эффективной. Для этого в 2007 году по рекомендации экспертного совета Министерства труда и социальной политики, при непосредственной поддержке тогдашнего руководителя этого ведомства М.Н. Папиева, в министерстве было создано специальное подразделение, основной целью которого стала подготовка основ для такой модернизации. Спокойная, хорошо продуманная подготовка изменений, а не революционный наскок. Потому что цена вопроса — не бюджетные ассигнования или перетягивание ведомственных полномочий, а конкретные человеческие судьбы, те самые 30 тысяч человек.

Понимаю, предстоит непростая дискуссия с другими ведомствами, в первую очередь с Министерством здравоохранения. Здесь, я уверен, не будет сложных проблем. Думается, специалисты-медики поддержат своих коллег из социального ведомства. Тем более что главный психиатр Минздрава является одновременно членом экспертного совета при Министерстве труда и социальной политики.

Вместе с тем существует еще одна серьезная проблема, требующая обязательного решения. Любые социальные изменения и новации должны быть приняты населением страны. Понятны и приняты. Благие намерения реформаторов должны сопровождаться поддержкой и пониманием граждан, иначе новации будут отторгнуты. В социальной сфере эффективный менеджмент обязательно должен включать в себя широкий и ясный диалог с населением.

Для чего это нужно? Приведу пример. В 60-е годы прошлого века в небольшом университетском городе США местные власти приняли решение об открытии в одном из пустующих муниципальных зданий общежития для психически больных граждан. На этом настаивали городские социальные службы. Поскольку необходимо было получить согласие местной общины, жителей города подробно проинформировали о проекте. Реакция жителей оказалась предсказуемой: большинство категорически отказалось иметь в своем районе такое соседство. Тогда находчивый мэр предложил альтернативный вариант: открыть в этом здании студенческое общежитие. Немедленно последовала реакция жителей города, согласие на открытие социального общежития для психических больных было получено…

Никто никогда не опрашивал население Украины о его отношении к психически больным согражданам. Профессионалы поймут: не имея представления об этом, они не имеют права даже пытаться модернизировать систему социальной психиатрии. В данном случае диалог с обществом обязателен!

Прежде всего необходимо было оценить ситуацию. Президент Киевского международного института социологии профессор Хмелько любезно согласился помочь нам в этом, и в октябре 2007 года было проведено социологическое исследование в 110 населенных пунктах Украины. Всего было собрано 2032 анкеты. Респонденты ответили на шесть вопросов, составленных специально для выявления отношения к психически больным людям. Следует отметить, что подобных социологических опросов на территории нашей страны ранее никогда не проводилось. Интерпретация всех полученных результатов заслуживает серьезной публикации в специальном издании, здесь же я хочу сообщить самое важное: украинцы продемонстрировали достаточно высокую толерантность по отношению к своим психически больным согражданам. Учитывая нашу недавнюю историю (закрытость психиатрической системы и ее проблематики в СССР, печальная практика злоупотребления психиатрией и т.п.), я вправе утверждать, что толерантность эта чрезвычайно высока! Вопросы в социологической анкете были составлены так, чтобы респондент имел возможность выбора вариантов ответа. Удивительным для нас оказалось отсутствие существенной разницы в ответах вне зависимости от пола, возраста, образования и региона проживания. Такое единодушие респондентов еще раз свидетельствует: украинцы — гомогенный народ. Языковая, религиозная и историческая дифференциация отнюдь не обслуживает центробежные силы в нашем обществе, представленные, скорее всего, целенаправленными спекуляциями некоторых украинских политиков.

Полученные в исследовании результаты позволяют нам формулировать формат предстоящих новаций в социальной сфере, опираясь на конкретные мнения людей, а не на наши личные догадки и впечатления. Социальная политика в цивилизованной стране должна опираться на фундамент, состоящий из модернизированной «моральной политики». Это аксиома! А иначе просто нет смысла браться за что-либо существенное.