Газета «Новости медицины и фармации» 18 (387) 2011

В октябре 1972 года киевский суд вынес мне приговор. Именно тогда я официально стал особо опасным государственным преступником. Спустя один-два дня на коротком свидании «через стол» моя мама произнесла фразу, возмутившую присутствовавших офицеров КГБ: «Держись, сын. Пройдет время, и тебя реабилитируют!» Меня действительно реабилитировали, неизвестный мне прокурорский работник прислал соответствующее уведомление почтой… Сейчас в моей стране начинают реабилитировать тех моих сограждан, которые не пострадали от судебных репрессий, их «вина» в другом: по воле судьбы они страдают различными психическими заболеваниями. Эта реабилитация требует времени и усилий, прокурорской или минздравовской бумажкой здесь не обойдешься.

Середина прошлого века в цивилизованном мире началась под лозунгом психиатрической деинституциализации. Так называемое антипсихиатрическое движение оказало здесь весьма серьезное влияние. В то время как тот, отгороженный от нас, мир готовился сокращать количество психиатрических стационаров и коек в них, мы, советские, набивали свои больницы пациентами. Старые украинские врачи отчетливо помнят свою работу в палатах, где на одной неширокой кровати спали двое больных, прежде незнакомых друг другу людей.

В 80-е годы прошлого века цивилизованное человечество, решив проблему деинституциализации, постепенно вступило в новую эру социальной психиатрии и психиатрической реабилитации. Мы, как всегда, и здесь опоздали. Следует объясниться, поскольку далеко не все читатели досконально владеют профессиональной терминологией. Проблемой, предметом деинституциализации является функционирование зданий, проблемой реабилитации — функционирование людей. Деинституциализация закрывает здания, реабилитация открывает жизнь. Деинституциализация сосредоточена на нестеснении больных, реабилитация — на поддержке личности. Деинституциализация открыла двери больниц и дала больным при выписке рецепт на медикаменты. Реабилитация пытается открыть двери человеческого сообщества и помочь людям найти рецепт своей жизни.

Два важных момента, о которых почему-то не упоминают современные реабилитологи. Первый: удивительный, потрясающий прогресс психофармакологии, предлагающей все новые и новые лечебные вещества, облегчает и деинституциализацию, и реабилитацию в психиатрии. В отличие от прежних, достаточно «грязных», психиатрических медикаментов современные менее токсичны, гораздо более эффективны, не «глушат» болезнь вместе с самим больным, а действительно лечат. И второй, чрезвычайно важный для любого общества: и деинституциализация, и реабилитация позволяют более рационально, экономно использовать деньги национального налогоплательщика. Горькая правда состоит в том, что нашей страны, Украины, это почти не касается. Но это тема отдельного и очень непростого разговора украинского налогоплательщика с украинской же властью.

Всего лишь несколько лет назад, уже в 2000-е годы, было проведено транснациональное исследование. Целью исследования было определить возможные различия в психиатрии Западной Европы и постсоветских стран. Конкретно — различия в постановке диагноза, методах лечения и оценке прогноза лечения (выздоровления) у конкретного пациента. Результаты исследования показали: выбор диагноза у нас вполне адекватен западному (в годы СССР такого «единодушия», увы, не было), лечебные методики также адекватны (отличие — в качестве применяемых медикаментов, наши врачи вынужденно применяют самые дешевые), а вот оценка прогноза отличалась резко: западные врачи ожидали полного выздоровления в 80 % случаев, а наши, постсоветские, — в 20 %. Напоминаю: все они рассматривали одни и те же «модельные» истории болезни, иными словами, одних и тех же пациентов. Приоткрою тайну, маленькую тайну: в постсоветских странах к участию в исследовании приглашались лучшие врачи. Достойные, так сказать. Зная каждого из них, могу утверждать с уверенностью: их профессиональный интеллект не отличался от такового у западных коллег. Откуда же такое различие в оценке прогноза? Объясняю: в вошедших в исследования постсоветских странах, включая Украину, нет ни внятной деинституциализации, ни повсеместной реабилитации. Так и живем — в почти полном отсутствии институтов социальной психиатрии. Плохо живем, дорого. Настолько дорого, что наши ведомственные экономисты боятся считать реальные затраты в отечественной государственной психиатрической системе. Или не умеют. Кто их знает…

И все же что-то меняется. Мы меняемся. Все чаще и чаще появляются островки психиатрической реабилитации «всерьез», не для диссертаций. Несмотря на отсутствие на то команды сверху. Думаю, это само наше общество проходит посттоталитарную реабилитацию. Даст Бог, и государство за ним потянется.