Газета «Новости медицины и фармации» 4(208) 2007

Жутковатое словосочетание «дело врачей-вредителей» практически исчезло из нашей жизни после 1953 года. Тогда девять специалистов, цвет советской медицины, среди которых, почти по Михаилу Булгакову, был и профессор по фамилии Преображенский, обвинялись в умышленном умерщвлении своих пациентов. «Банда человекообразных зверей злоупотребляла доверием больных, преднамеренно, злодейски подрывала их здоровье, ставила им неправильные диагнозы, а затем губила больных» — это цитата из редакционной статьи в газете «Правда».

Сохранилась масса свидетельств того, как реагировало на чудовищные обвинения запуганное репрессиями население. С одной стороны, пишут историки, было дикое озлобление против «извергов человеческого рода»: во всех учреждениях, в том числе и медицинских, прошли митинги с требованиями самой суровой казни для обвиняемых, а некоторые выступавшие даже предлагали себя в добровольные палачи. С другой — среди обывателей распространился панический страх перед «убийцами в белых халатах». Снизилась посещаемость поликлиник. Аптеки пустовали из-за слухов о продаже «отравленных лекарств». Из уст в уста передавали слухи об умерщвлении в родильных домах новорожденных.

Дабы не отставать от центра, собственные «дела врачей» во множестве тиражировала и провинция. В Украине, например, было арестовано 36 человек. Среди них — известный терапевт и эндокринолог Виктор Коган-Ясный, который первым в СССР применил препарат инсулин и спас тем самым жизни многим и многим больным сахарным диабетом. Уголовное дело было заведено на Николая Амосова, которого обвиняли в том, что он ради экспериментов удалял у пациентов здоровые органы. Спасла медиков смерть Сталина, после которой МВД СССР признало, что это громкое дело было сфабриковано, врачи арестованы без законных оснований, обвинения, выдвинутые против них, являются ложными. А президиум Верховного Совета СССР постановил отменить собственный указ о награждении орденом Ленина врача Л. Тимашук (все началось с ее письма в вышестоящие органы) как «неправильный».

И вот история о «врачах-вредителях» повторяется — опять умерщвленные младенцы, опять удаление здоровых органов… И все это несмотря на то, что нет еще обвинительного заключения Генпрокуратуры, а Минздрав Украины опровергает кражу младенцев и дальнейшее использование их органов или тканей. Помимо прочего, органы новорожденных для пересадки не подходят в силу своей функциональной незрелости, а для получения из них стволовых клеток — в силу своей «перезрелости». Это объективный научный факт. Это открытая информация. Чтобы получить ее, журналистам достаточно было обратиться к специалистам.

Хочу обратить внимание: между сталинским «делом врачей» и нынешним есть одно существенное и характерное различие. В 1953 году за советских медиков активно заступилась общественность других стран. Возмущенную телеграмму министру иностранных дел СССР отправил Альберт Эйнштейн. Сорок девять видных американских деятелей во главе с Элеонорой Рузвельт призвали президента США выразить свое отношение к происходящему. В английских газетах появилось сообщение о намерении присвоить одному из арестованных — профессору Этингеру — звание почетного члена Королевского общества. Сейчас же обвинения против харьковских врачей и ученых, выдвинутые харьковчанкой, председателем Всеукраинской федерации многодетных семей Татьяной Исаевой, были поддержаны европейскими СМИ и заявлениями приезжавшей в Харьков представительницы ПАСЕ.

Почему же тема «младенцы на запчасти» вновь и вновь предлагается нашему вниманию? Почему многие украинские журналисты не сделали попытки разобраться в существе дела хотя бы из чувства патриотизма? Какие предпосылки существуют в нашем обществе для возникновения этого дела? Эти вопросы стали предметом обсуждения со специалистами и общественными деятелями, которые так или иначе соприкасались с «делом харьковских врачей».

История повторяется…

— Есть ли в «деле харьковских врачей» рациональное зерно, которое нужно обсуждать? — спрашиваю доктора медицинских наук, заведующего кафедрой хирургии и сосудистой хирургии Национальной медицинской академии последипломного образования имени П. Шупика, председателя Ассоциации защиты прав врачей Олега Боброва (г. Киев).

— Вопрос состоит не только в том, что под пресс попали врачи и ученые Харькова. Сегодня — они, вчера были другие, завтра будут третьи. Вспомним случай пятилетней давности во Львове — так называемое «дело трансплантологов». Профессора Павловского обвинили в том, что он вырезал почки у здоровых людей и продавал их за границу. Чем закончилось расследование? Пшиком, не дойдя даже до суда. Зато три-четыре месяца СМИ с подачи следователей освещали все новые и новые «шокирующие» подробности. А закончилось это крахом всей трансплантологии в Западной Украине — врачи теперь боятся практиковать.

Следующий наскок — на компанию «Тутаген», которую обвинили в разборке на «запчасти» трупов. На самом деле эта компания совершенно легально делала из трупного материала высококлассные костные трансплантаты, суставы и фрагменты соединительной ткани. Это уникальное для Украины производство. Официальное следствие снова зашло в тупик — как оказалось, все было законно, и никого не осудили. Что касается сегодняшнего дела о руководителях частной клиники в Мариуполе, то они, безусловно, в каком-то смысле вышли из правового поля, поскольку по украинскому законодательству использование клеточных технологий в негосударственных медицинских учреждениях запрещено. Вместе с тем они не использовали собственно стволовые клетки. Примененные ими препараты сродни, например, экстракту плаценты, который до недавнего времени можно было купить в любой аптеке. И уж тем более они не лечили больных «настойками на новорожденных», как об этом писали средства массовой информации!

Теперь происходит «наезд» на тканевую и клеточную трансплантацию. Он вдвойне обиден, потому что упоминаемый при этом Институт проблем криобиологии и криомедицины НАН Украины, который был создан еще во времена СССР, сделал мощный рывок в исследовании и применении стволовых клеток. Я уверен, что клеточно-тканевая терапия позволит нам прийти к органопротезирующим и органозамещающим технологиям трансплантации, которые победят инфаркт, гепатит, цирроз печени. Уже сегодня этими клетками можно, например, полностью восстановить погибшую часть миокарда.

— Так в чем же дело?

— В мире происходит банальный и жесткий передел сфер влияния и рынков. Что касается трансплантологии, то цена вопроса такова: пересадка почки в Польше стоит 40–60 тысяч евро, в Португалии — до 80 тысяч. Конкуренты кровно заинтересованы в том, чтобы в Украине трансплантология и клеточно-тканевая терапия заглохли — с относительной дешевизной наших услуг мы могли бы обеспечить себе огромный приток клиентуры со всего мира.

Все страны занимаются, как ни необычно это для нас звучит, медицинским туризмом. Пациенты нынче ищут, где лечат лучше и дешевле. Отсюда, на мой взгляд, «растут ноги» всех сенсаций, связанных с трансплантацией органов и тканей в Украине. Недаром скандалы последних месяцев инициировались из-за рубежа. Недаром расследовать дело-пустышку о «харьковских украденных младенцах» приехал чиновник ПАСЕ. Подумайте, всего лишь из-за недоказанного подозрения — и такой скандал на всю Европу! С привлечением ресурсов европейских газет и телевидения!

Современная медицина — это бизнес, где вращаются астрономические суммы. Здесь была, есть и будет конкуренция. Никто не хочет пускать конкурентов, тем более с передовыми технологиями, на свой рынок. Наберите в любом поисковике слова «стволовые клетки», «клеточно-тканевая терапия» — и найдете не один десяток богатейших исследовательских центров по всему миру. А тут какая-то Украина, которая при своей бедности ухитрилась выйти в этой сфере на передовые рубежи, во многом опередив богатые государства!

— Пусть так, но нынешнее «дело врачей» возникло в Украине благодаря самим украинцам.

— Когда в обществе наступает смута, всегда возникает необходимость переключить вектор общественного негодования, чтобы люди не думали о том, что же вообще происходит в стране… Лучшего выхода, чем перевести стрелки на медиков, и придумать нельзя. Во-первых, с медиками общаются все без исключения, во-вторых, неудачное лечение — это всегда чья-то трагедия. То есть всегда есть благодатный и внушаемый объект воздействия. Остается только правильно бросить «спичку» — и пожар обеспечен!

Вы уже вспоминали «дело врачей» 50-х годов, но была масса и других дел, в том числе в Харькове. Например, процесс о раскрытии «заговора украинских контрреволюционеров» из так называемой СВУ — «Спілки визволення України» — был открыт 9 марта 1930 года в переполненном зале Харьковского оперного театра. Видные украинские ученые-медики, всего 45 человек, обвинялись в том, что вместо того, чтобы лечить пациентов-коммунистов, они их умерщвляли. Недавно юристы пересмотрели 30 томов этого дела и не нашли ни одного доказательства!

Сегодня ситуация в какой-то мере повторяется, поскольку, с одной стороны, врачи не получают от государства средств на нормальную работу, а значит, поневоле лечат хуже, а с другой — большая часть населения Украины за 15 прошедших лет потеряла веру во все и вся. А тут еще и тема беспроигрышная — младенцев убивают! В здоровом обществе это «дело» в принципе не могло бы получить подобного размаха.

Настал момент, когда взаимоотношения медицины и социума должны базироваться не просто на «морально-этических принципах», которые, в сущности, аморальны по отношению и к врачам, и к пациентам, а на основе права. Врачевание — самый сложный человеческий труд, чреватый и ошибками, и достижениями. Проблема общественного статуса врачебной профессии — это проблема не только медицинская, но и правовая. Нужны законы, по которым можно работать. Статьи закона должны иметь однозначное толкование. Нужна финансовая поддержка этих законов. Сейчас врач — заложник, судьба которого во многом зависит от сиюминутного настроения общества. Выздоровел пациент — Бог помог. Умер — врачи умертвили. Нужен диалог общества и профессионального сообщества медицинских работников.

Теперь пара слов о Татьяне Исаевой: такие «правдолюбы» возникают только при попустительстве желтой прессы. Между тем свобода слова — это не вседозволенность. В данном случае явно демонстрирует свою слабость и судебная власть. Не дело врачей отбиваться от клеветы! Их дело — лечить! Это дело юристов, которые еще несколько лет назад, базируясь на результатах предыдущих расследований «дела харьковских младенцев», могли бы добиться преследования провокаторов в судебном порядке. Считаю, что при уполномоченном по правам человека в Украине должен быть создан отдел по мониторингу медицинского права.

Пока мы будем закрыты — нас будут обвинять

— Вам приходилось заниматься «делом харьковских младенцев»? — обращаюсь к Евгению Захарову , председателю правления Украинского хельсинкского союза по правам человека, сопредседателю Харьковской правозащитной группы.

— В 2004 году ко мне обратился руководитель парламентского комитета по вопросам европейской интеграции и попросил разобраться в этой истории в связи с показом на телеканале «Евроньюс» сюжета о похищении младенцев в харьковском роддоме № 6. После ознакомления с этим делом я ответил, что обвинение о пропаже 300 младенцев является абсурдным, случаи намеренного умерщвления новорожденных не представляются реальными, а утверждения о намеренном приведении врачами беременности к неблагоприятному исходу весьма сомнительны. О стволовых клетках тогда речи вообще не было. Соответствующий текст я отправил в парламентский комитет.

Два года спустя, когда это дело зазвучало вновь, я по просьбе главы Украинского бюро информации Совета Европы участвовал в организации встречи в Харькове представительницы ПАСЕ Рут-Габи Вермот-Мангольд. Я общался с госпожой Вермот-Мангольд, ответил на все заданные ею вопросы, повторил, что, на мой взгляд, обвинения врачей в краже детей для последующей трансплантации органов и извлечения стволовых клеток (в этот раз уже появилась версия о клетках) не имеют под собой оснований. И передал ей текст 2004 года. Кстати сказать, во время этого визита я впервые встретился с главной обвинительницей Татьяной Исаевой. На мой взгляд, для общественных деятелей, которые занимаются защитой прав граждан, важнее всего независимость и беспристрастность. Исаева очень пристрастна, говорить с ней трудно. Какая-либо дискуссия с ней просто невозможна. А что касается представительницы ПАСЕ, у меня сложилось мнение, что она не имела тогда заранее сформированного мнения ни за, ни против.

— Однако потом госпожа Вермот-Мангольд все-таки определилась и заявила о своем убеждении, что «детей действительно крадут» и «органы новорожденных можно пересаживать другим детям» и что такой материал «пригоден для забора стволовых клеток».

— В какой-то мере это объяснимо. В мире существует черный рынок биоматериалов, в том числе клеток и тканей. И я не раз слышал от наших патологоанатомов, что в Украине есть «подпольщики», которые изготавливают тканевые и клеточные препараты, и есть работающие здесь западные фирмы. Коль это так, то возникают естественные подозрения в возможности незаконной продажи биоматериалов за рубеж, тем более что, с точки зрения немалого числа европейцев, Украина — страна отсталая и насквозь коррумпированная. Допускаю, что такое рассуждение для людей, далеких от понимания тонкостей современной науки, вполне логично.

Стоит добавить, что в период возникновения этого дела, в 2003 году, не существовало ясной и четкой процедуры захоронения родившегося мертвым или умершего в роддоме новорожденного. Например, считалось нецелесообразным показывать матери умершего ребенка, а родственников не знакомили с медицинской документацией. В то же время средства на захоронение новорожденных не выделялись. Вот родильные дома и изворачивались с проблемой захоронения, как могли… Конечно, такие вещи стыдно рассказывать представителям Совета Европы, но, скрывая их, мы возбудили более страшные и нелепые подозрения. Я считаю, что с самого начала нужно было рассказать обо всем как есть — тогда не было бы и проблемы.

К тому же гостей из Европы во время посещения роддома № 6 — обычного, по нашим меркам, — впечатлила разница между уровнем развития медицины и всей процедуры родовспоможения у них и у нас. На западных людей наши роддома производят неизгладимое впечатление. Вот и складывается общая картина…

— Допустим. Но почему отечественные СМИ утверждают, что «проблема трансплантации органов угрожает национальной безопасности страны», и во всех смертных грехах обвиняют Институт проблем криобиологии и криомедицины НАНУ? К слову, на днях президиум НАН Украины заслушивал отчет ученых этого института и постановил одобрить их работу.

— Может быть, дело в том, что этот институт существует и работает совершенно открыто, публикует научные труды, проводит международные конференции и так далее? А как обвинить «подпольщиков», если они неизвестны? Их же еще нужно найти!

На мой взгляд, дело еще в том, что такого сорта «сенсации» — лакомый кусочек для определенного рода СМИ. Я думаю, что в тех случаях, когда журналисты необъективны и недобросовестны, нужно прибегать к помощи правосудия. В качестве эксперта правозащитной организации IREX ПРОМЕДИА, которая оказывала помощь журналистам и СМИ в случае судебных исков против них, я изучил не менее 600 таких исков. Могу сказать, что в отношении некоторых телесюжетов и публикаций у директора Института проблем криобиологии и криомедицины НАНУ есть все основания для иска о защите чести, достоинства и деловой репутации и хорошая правовая позиция для выигрыша дела.

— Возможно, представители европейских структур и журналисты вновь посетят Харьков по этому делу. Что можно предпринять к их приезду, чтобы развеять предубеждение?

— На мой взгляд, нужно продемонстрировать открытость. Например, для представителей ПАСЕ и журналистов стоит подготовить информационную справку, в которой содержались бы все интересующие их сведения. Это могло бы послужить доказательством ответственного и серьезного отношения к данному вопросу в Украине. Замечу: в нарушение закона по официальному запросу мне как представителю общественной организации данные о рождаемости и смертности младенцев в Харькове так и не дали. Конечно, нужно иметь чувство меры, не упиваться нашими «негараздами», но и прятать данные нельзя. Думаю, что такая открытая позиция, необходимая прежде всего нам самим, принесет свои плоды и в этом деле наступит перелом.

— В области медицины правозащитники, в том числе и вы, как правило, занимаются защитой пациентов. Относится ли защита медиков к компетенции правозащитников? Мне известно только об одном таком случае, когда российский уполномоченный по правам человека Владимир Лукин защищал в суде московских трансплантологов.

— При разработке правовых актов в области медицины речь всегда идет о защите и пациента, и врача. Соответственно, уполномоченный по правам человека должен защищать жертв нарушений, с какой бы стороны они ни были, — врачей или пациентов.

Что же касается достижений медицинской науки… В последние десятилетия в мировой практике все более заметное место в области защиты прав человека занимает чрезвычайно обширная часть этих прав, которая реализуется в сфере биомедицины. Биомедицинская практика — это область осуществления, быть может, самых фундаментальных в прямом смысле слова жизненных прав человека. Однако право всегда отстает от стремительно развивающихся медицинских технологий — оно не успевает освоить новые явления — и может тормозить их развитие и применение. В результате неизбежно возникают разного рода конфликты. В том числе в сфере трансплантации органов и ксенотрансплантации, клеточной и тканевой терапии, клонирования, эвтаназии, репродуктивных технологий и так далее. Их бывает трудно разрешить в рамках существующей системы права.

Обвинения просто не имеют смысла

— Доктор Грин, вы являетесь одним из руководителей Международной кафедры криобиологии ЮНЕСКО, которая работает при Институте проблем криобиологии и криомедицины НАН Украины. Знаете ли вы об обвинениях, которые выдвинуты против харьковских ученых? — спрашиваю доктора философии, доктора медицины, иностранного члена Национальной академии наук Украины, директора Института медицинских исследований профессора Колина Грина (Великобритания).

— Впервые я познакомился с харьковскими учеными еще во времена СССР, в далеком 1983 году, когда меня в качестве главы Общества низкотемпературной биологии Великобритании пригласили участвовать в научной конференции в Харькове. Ваши ученые чрезвычайно талантливы! Например, у нас широко известно имя харьковчанки Лидии Кравченко, которая работала в Институте проблем криобиологии и криомедицины НАНУ, на протяжении нескольких лет сотрудничала с профессором хирургии и низкотемпературной медицины Медицинской школы университетского колледжа в Лондоне Барри Фуллером по теме криоконсервации клеток и тканей для трансплантации. В память о научных заслугах Лидии кафедра ЮНЕСКО учредила для молодых ученых специальную премию ее имени. Она была большим ученым и моим большим другом.

Наше взаимовыгодное сотрудничество с харьковскими учеными заключается в исследованиях в области низкотемпературной биологии, хранения тканей и использования стволовых клеток. Эта деятельность имеет абсолютную поддержку Национальной академии наук Украины и международных организаций, в которых мы состоим. Как вы знаете, интерес к клеточной терапии приобрел сейчас глобальный характер, и я рад подтвердить, что Харьков в этом отношении действительно находится на передовых позициях в мире. На протяжении всех визитов за эти годы мы видели, что работы, проводимые здесь учеными и клиницистами, находятся на самом высоком профессиональном уровне.

— А что вы скажете о самих обвинениях?

— Было не просто удивительно, но и обидно слышать и читать в средствах массовой информации обвинения в адрес академика Грищенко и его института в неэтичности и незаконности практики получения стволовых клеток. Предположения, что с этой целью использовались новорожденные дети, просто не имеют смысла.

Что касается Великобритании, то ситуация сейчас такова: источниками стволовых клеток являются пуповинная кордовая кровь, естественно абортированные зародыши (обычно 10–20 недель от момента зачатия), периферическая кровь и костный мозг. Во всех случаях необходимо получение информированного согласия родственников на использование такого материала для клеточной и тканевой трансплантации. Все еще идут споры о ценности забираемых клеток на более ранних стадиях эмбрионального развития. В некоторых странах это разрешено, в других, например в США, — запрещено. В разных странах законы на сей счет разные, и они изменяются по мере развития этой области медицины.

Нам с профессором Фуллером известно, что по «делу врачей» в Харькове идет официальное расследование. Надеемся, что с Института проблем криобиологии и криомедицины НАН Украины и его сотрудников будут сняты какие-либо обвинения и подозрения. Это даст нам возможность и дальше вести совместные исследования, которые приведут к новым научным результатам.

Очень важно, чтобы кто-то помог вашему обществу понять суть этих новых медицинских технологий. Надеюсь, это поможет вам в будущем избежать проблем, подобных «делу младенцев».

* * *

…Научные и технологические возможности, которыми располагает человек, направлены сегодня не только на преобразование мира вокруг нас, но и на самого человека — его тела, его физиологии и психики. Болезни, старческая немощь, недостаточная выносливость, ограниченный объем памяти, ограничения репродуктивной сферы, недостатки внешности, не удовлетворяющие интеллектуальные и физические возможности — все это начинает осознаваться как проблемы, которые допускают и даже требуют медицинских технологических решений. Природа человека на наших глазах становится объектом самых разнообразных биологических модификаций.

С одной стороны, это пугает. Страх перед новым и непонятным становится благодатной почвой для самых разных спекуляций, в том числе на невежестве и ограниченности обывателя, как в случае с «делом харьковских младенцев». С другой стороны, окрыляет. Человек получает шанс выйти за узкие рамки существования, предназначенного ему природой, и обрести возможность целенаправленно преобразовать себя в соответствии со своими жизненными целями. Что выберет человечество, Украина, каждый из нас? Развитие или запреты? Вступление в клуб стран, которые предоставят своим гражданам новые возможности для развития и активного долголетия, или прозябание, медленное вымирание нации? Для того чтобы этот выбор делался осознанно и ответственно, необходимы широкие общественные дискуссии. Бремя выбора лежит только на нас с вами.

В 2006 году на лечение за рубеж выезжали около 40 тысяч наших соотечественников, щедро инвестируя тем самым иностранные клиники и медицинскую науку развитых стран. Многие из них пользовались достижениями самых современных медицинских технологий. Но так не могут сделать остальные 46 миллионов украинцев! Неужели на их долю остаются только нищая медицина и истерия вокруг «кровавых младенцев»?

Валентина Гаташ, г. Харьков