Газета «Новости медицины и фармации» №9 (661), 2018
Вернуться к номеру
Страдивари слуха (размышления над книгой Коломийченко А.И. «Жизнь на фоне эпохи»)
Разделы: Справочник специалиста
Версия для печати
«Но равнодушно и спокойно руками я замкнула слух» — эта строфа Анны Ахматовой рисует слышание как высший дар, причем речь идет как бы и от внутреннего голоса. Но все же можно быть уверенным, что великий Людвиг ван Бетховен, даже если бы он был и поэтом, никогда не смог бы набросать подобных строк. Он страдал нарастающей глухотой, счастье вслушиваться в музыку своих творений ему не было дано.
Однако представим себе машину времени, благодаря которой гениальный композитор оказался бы в шестидесятых годах все еще так близкого нам ХХ столетия в Киеве. Можно быть почти уверенным, что титан великих прозрений в отиатрии, член-корреспондент АН Украины Алексей Коломийченко вернул бы ему счастье слышать.
Но ведь и сама жизнь этого прекрасного врача, хотя и предстает героической симфонией, скорее, оптимистическая драма. В двадцать четыре, на рассвете надежд, после простуды у Алексея Исидоровича стал неуклонно снижаться слух. Сульфидин в значительных дозах не только не помог, но, быть может, даже усугубил недуг, поскольку не исключено его ототоксическое действие. Консультации просвещенных коллег оказались бессильными.
Вопреки фактически приговору судьбы лауреат Ленинской премии (это произойдет через годы) А. Коломийченко добился своих выдающихся успехов в медицине, так тогда и не вернувшись к полноценному слуху. В этом плане его путь предстает илиадой нашего времени.
Казалось бы, она, эта легенда современности, известна миру. И все-таки книга, о феномене которой хочется рассказать, не тривиально, а достойно описывает перед нами совершенно неизвестный его портрет.
Труд вышел в нынешнем году, к 120-летию со дня рождения украинского виртуоза в сфере болезней уха, горла и носа. В день юбилея, 30 марта, книга была вручена всем участникам этого акта. Появилась она прежде всего благодаря творческой инициативе главного ее редактора и вдохновителя, директора Института отоларингологии имени А.И. Коломийченко НАМН Украины, академика и вице-президента этой академии Дмитрия Ильича Заболотного.
«Когда я слышу фамилию Коломийченко, то мысленно произношу слово «Учитель», — пишет Д. Заболотный в предисловии. — Именно так, с большой буквы. Когда я заканчивал Черновицкий медицинский институт, ездил в Киев и слушал лекции Алексея Исидоровича. Тогда я был молодым студентом, а он — общепризнанным светилом отоларингологии. Для толпы он был просто «Докто–ром, который возвращает слух».
Институт отоларингологии в Киеве, наш институт, стал для Алексея Исидоровича смыслом существования и оставался таковым до конца. «Я сознательно отказался от тихого кабинета и взвалил на свои плечи тяжелый организм забот коллективного достижения ради более крупных научных целей», — так говорил сам А.И. Коломийченко по случаю институтских юбилеев.
«Увы, мне не удалось лично поработать вместе с Алексеем Исидоровичем, — продолжает Дмитрий Заболотный. — Когда я в следующий раз приехал в Киев в сентябре 1974-го, к сожалению, профессора Коломийченко только что не стало. Однако перед сложной операцией я всегда задумывался: а как бы поступил Алексей Исидорович?
Стодвадцатилетний юбилей А.И. Коломийченко — не первый юбилей, и книга о нем тоже не первая. Однако предыдущее издание 1998 года было ориентировано в первую очередь на врачей, специалистов. Новая книга рассчитана на читателя, имеющего о медицине в целом и отоларингологии в частности нормальное обывательское представление. А это портрет замечательного человека на фоне картин бурного трудного времени, судьба на фоне перемен».
И еще слова составителей: И. Воронцова (к сожалению, не увидевшего изданной книги) и Е. Коломийченко: «В нашей книге об Алексее Исидоровиче Коломийченко — человеке, который оказался сильнее своего недуга — глухоты и всю свою жизнь посвятил больным людям, в первую очередь тем, кто был лишен слуха, — рассказывают близкие, ученики, друзья дома, коллеги и пациенты».
И впрямь, тут предстает замечательная плеяда лиц и личностей, знавших семью Коломийченко близко. В первую очередь это, разумеется, Елена Коломийченко, внучка Алексея Исидоровича, но, к примеру, и Надежда Пашкова, представительница киевской семьи, поколения которой фактически уже около столетия сердечно дружат с династией Коломийченко. Здесь же тезисы Нины Комащенко, математика, супруги внучатого племянника Алексея Исидоровича Валерия Комащенко, специалиста по физике полупроводников, Елены Русаковой-Бендет, подруги Сусанны Алексеевны Коломийченко, преподавателя английского языка, ее муж Яков Бендет работал в Институте сердечно-сосудистой хирургии вместе с Николаем Амосовым. Академики Исаак Трахтен–берг и Сергей Комиссаренко добавили в эту акварель свои краски, сквозь которые контурируются и коломийченковские — его дружба со Львом Ивановичем Медведем и Василием Павловичем Комиссаренко, научными символами и трибунами былого. Подробности, подробности, словно мульти–экраны времени… Сергей Комиссаренко, например, –поведал, что в обстановке после венгерских событий, когда украинская делегация в ООН, как и делегация СССР, фактически блокировалась, Нина Крутикова, видный филолог, входившая в состав делегации из Киева, все же сумела прибрести и привезти для Алексея Исидоровича американский слуховой аппарат.
Юрий Сушко и Виктор Щуровский — «левши» отоларингологии из первого круга института, фониатры и вокалисты братья Триносы в составе первых коломийченковских волонтеров… В отношении подготовки диссертаций, вспоминает Ю. Сушко, Алексей Исидорович был категоричен: запирал учеников на даче, а затем вчитывался в подготовленный таким образом текст, к утру завершал корректировку. Но это был не просто необходимый этап развития НИИ, а и целенаправленное воспитание высококлассных специалистов.
Детали в поступках, в вызовах жизни, высвечивающие гуманистические порывы А. Коломийченко, — эти лучики правды непередаваемо важны. Например, известный певец Константин Риттель-Кобылянский рассказывает, что, когда его мама в первые месяцы уже в послевоенном Киеве, еще подростком, заболела дифтерией в молниеносной форме, Алексей Исидорович достал из сейфа четыре ампулы противодифтерийной сыворотки, привезенной ему из США. Медики отказались от инъекции «заморского» средства. И тогда Алексей Исидорович приехал в больницу и сам стал вводить. После первого укола мама стала выздоравливать. А Алексей Исидорович рисковал всем: карьерой, работой и, возможно, жизнью.
Наталья Невмержицкая, одна из дочерей первого шофера, вспоминает, как Алексей Исидорович вместе с известным педиатром Давидом Лазаревичем Сигаловым спас ее при развитии активного туберкулеза. Она проработала в лор-институте более пятнадцати лет…
«Пребывание на оккупированной территории»… Это клише формально относится к Алексею Исидоровичу. Но не все знают, что он — единственный отоларинголог в Киеве, все эти годы вместе с семьей обитавший в бывшей больнице «ОХМАТДЕТ», поскольку квартиру на Рейтерской заняли немцы. В квартире, впрочем, они вели себя относительно вежливо, только на зеркале остались следы от стрельбы. Алексей Коломийченко, разумеется, рискуя самой жизнью, клал в стационар партизан и военнопленных под фальшивыми диагнозами, спасая их от угона в Германию. Его подвиг был отмечен медалью «За боевые заслуги», партизанской медалью, но ведь до этого это была ходьба по канату. С кем из подполья он сотрудничал? Это, например, физик Михаил Казанский, которому Алексей Исидорович передавал лекарства и перевязочные материалы через связного. Так была снята тень недоверия…
И еще нюансы. Алексей Исидорович участвовал в расчистке Крещатика, считая это своим долгом. Во время работ его увидел проезжавший по восстанавливаемой магистрали Никита Хрущев. Он воскликнул: «Нельзя не щадить эти руки, так необходимые для медицины!». Однако в работах по строительству возводимого института Алексей Исидорович, чтобы подать пример легиону энтузиастов-учеников, не раз участвовал.
Светотени эпох… Их переломные моменты не раз совпадали и с вехами становления Алексея Исидоровича, с его шагами, взлетами, решениями. В 1905 году он, семилетний мальчик из многодетной крестьянской семьи, давшей плеяду ярких фигур, вслед за отцом, Исидором Лукьяновичем, лишь приближался к начальному образованию. В 1914 году, в заревах Первой мировой, поступил в Киеве в железнодорожное училище, в 1919-м, названном Михаилом Булгаковым страшным годом, стал студентом медицинского факультета. В 1936 году основал детское оториноларингологическое отделение, как никто иной, излечивал антриты, без трахеотомии стал извлекать у пострадавших инородные тела из дыхательных путей. В 1940 году защитил докторскую диссертацию об отогенных абсцессах, в 1941-м, накануне войны, получил звание профессора. В 1964 году был удостоен Ленинской премии, но этому предшествовали интриги по созданию «многонационального пула» претендентов, хотя Алексей Коломийченко первым в Советском Союзе начал производить мобилизации стремечка при отосклерозе. 1960 год — создание института, где оториноларингология строилась как наука настоящего и будущего. И тут есть факты жизни, о которых нельзя не сказать. Стояла пора отторжения «пятой графы», но именно Алексей Исидорович взял в свою команду Григория Тимена — на сегодняшний день член-корреспондента НАМН Украины, микробиолога Якова Поволоцкого, рентгенолога Леонида Розенфельда, терапевта Исая Лернера при попытке иных лиц завалить его при защите диссертации. «Леонид Георгиевич Розенфельд, — вспоминает его жена Елена, — практически всю жизнь проработал в Институте отоларингологии. Со стороны Алексея Исидоровича взять Леню на должность завлабораторией — без докторской диссертации, в конце 60-х годов, как раз на фоне шестидневной войны 1967-го и поднятой после нее в СССР волны стыдливо камуфлированного под «антисионизм» и государственного антисемитизма — это был серьезный и отважный поступок. Причем ведь он взял не просто еврея, а еврея с выразительной фамилией. И это решение оказалось для Лени судьбоносным. Так было…»
И еще о временах и событиях известно, что Елена Коломийченко, талантливая журналистка, работала на радио «Свобода» в Мюнхене, а затем в Праге. Она пишет в превосходном стиле: «Жизнь полна парадоксов. С 1991 года я работала в Германии на американской радиостанции «Свобода», том самом, памятном старшему поколению, «вражеском голосе». (К слову сказать, братья Михаил и Алексей Коломийченко старались, как сказано в книге, слушать его. — Прим. автора.) В 1995-м мы переехали из Мюнхена в Прагу. На новом месте руководство организовало для сотрудников радиостанции курсы чешского языка. И каково же было мое удивление, когда я узнала улыбчивую, харизматичную пани преподавательницу. Я вдруг вспомнила киевскую однокомнатную квартиру на проспекте Науки, молодую пару, Володю Преображенского, оператора Киевской киностудии научно-популярных фильмов, близкого приятеля моего папы (строго говоря, отчима) Михаила Вепринского, и его очаровательную супругу Наташу… Мы звали их «наши прео». И вот, словно роман в романе, встает удивительный рассказ Натальи Васильевна Савицкой. Урал, отъезд ее мамы с чешскими легионерами, которые уходили от большевиков через Сибирь. А все дело было в том, что бабушка на Урале организовала силами местной интеллигенции в своем доме перевязочный пункт. Там лечили и кормили австро-венгерских пленных, среди которых были и чехи. Они жили в доме, по–дружились, и поэтому помогли семье выехать в Чехословакию».
Надо добавить, что и в своем настроении, в коллажах мысли, в калейдоскопе исторических фактов и фотографий перед нами — интеллигентная книга, а максимально полная галерея фотообразов Алексея Исидоровича, со зримыми приметами его души и таланта, представлена впервые. Нельзя тут не отметить и связующую роль ее литературного редактора И. Матиновой. Позволю себе добавить лишь один штрих. Михаил Грузов, племянник Михаила Исидоровича Коломийченко, незабываемый коллекционер книг, мне как-то на компьютере показал снимок, где молодой Алексей Коломийченко запечатлен вместе с одним из своих учителей, выдающимся отоларингологом Александром Митрофановичем Пучковским, безвинно расстрелянным как враг народа. До реабилитации еще было безнадежно далеко. Алексей Исидорович, один из немногих беспартийных, прошедший эти времена страха и, по сути, в виде немногих исключений, воплотивший великую идею о создании института, хранил опасные фото. В этом отношении и сама его жизнь сияет в облаках эпох.
Помнить об Учителе в прагматичное, равно–душное время. Этим новым нравственным раритетом Дмитрий Заболотный и его соавторы доказали: память для них — нежное, высокое, ответственное понимание и ощущение предназначенной судьбы. Важно, что во введении, в его строках, поименно упоминаются соратники и последователи А.И. Коломийченко: сменивший его на посту директора института А.И. Цыганов, В.Г. Базаров, С.Г. Войцеховская, И.В. Венделовский, Э.В. Гюллинг, В.А. Гукович, Е.А. Евдо–щенко, М.А. Перебатова, Я.А. Поволоцкий, А.И. Розкладка, Л.Г. Розенфельд, Ю.А. Сушко, Г.Е. Тимен, братья В.А. и Л.А. Триносы, Т.В. Шидловская, В.В. Щуровский, Е.М. Харшак, Н.С. Мищанчук. Так выглядит коллективная акварель Коломийченковского института.
Юрий Виленский,
кандидат медицинских наук,
лауреат медали имени Н.М. Амосова